ГЛАВА 14. НАДОМНИЦА
Когда Надомница в первый раз оказалась рядом с Доктором, у него появилось странное ощущение: как будто его обнюхивает крыса. Он даже не сразу понял, на кого она больше похожа: на старуху Шапокляк в молодости (персонаж из мультфильма про Чебурашку) – любительницу устраивать всяческие пакости, или на ее крысу. Подумав немного, решил: на крысу. И как всегда, первое впечатление оказалось верным: любимым занятием Надомницы было везде совать свой нос, вынюхивая последние сплетни, а затем разносить их по кафедре.
Доктор всегда старался держаться от таких личностей на расстоянии. Вначале это были Стукач, Парторг и Завуч. Ну, а потом прибавилась и эта – «ученая крыса». Ученая – потому что совсем недавно защитила кандидатскую диссертацию и гордилась этим сверх меры, напоминая всем и всякому о своей выдающейся персоне. Однако почти все знали, что вся ее научная деятельность заключалась лишь в том, что она назначала больным уколы «иммунного активатора» (которые делала медсестра отделения) да перевозила пробирки с кровью испытуемых в научную лабораторию института. А все исследования за нее проводил изобретатель этого самого активатора, отдавший его на откуп Шефу, поскольку многочисленные попытки внедрить это «лекарство» хоть куда-нибудь успеха не имели. Ибо интерес к нему пропадал сразу, как только становилось известным, из чего и как он производился…
Представьте себе мясокомбинат и освежеванные коровьи туши, подвешенные на крюках для разделки. Сначала мясник, орудуя огромным топором, вырубает чуть повыше грудины куски мяса с содержащейся там якобы иммунной железой или, как ее называют, – тимусом. В лаборатории эти куски подвергают «автоферментации» (а проще говоря – складывают в теплое место, где они и протухают), а затем разложившуюся массу обрабатывают растворителем. Жидкость сливают, растворитель из нее испаряют, а оставшуюся мутную жижу фильтруют и стерилизуют. Затем этот «чудо-стимулятор» разливают по ампулам и флаконам, фасуют в коробки с инструкцией, в которой, конечно, процесс приготовления подробно не описывается.
Не раскрывая тонкостей производства, изобретатель этого «чудодейственного» зелья вышел, в конце концов, на «всеядного» Шефа, не брезгующего ничем ради первого места в ряду авторов нового изобретения. Предложил ему препарат, соавторство и Надомницу в качестве рабочих рук. Так она попала в аспирантуру. Ну, а работа у нее была, как говорят, не бей лежачего. Утром – в клинику, чтобы назначить болящим легочникам уколы, а после полудня – домой. А дел всех научных – завезти по пути пробирки в институт. За это ее Парторг и прозвал «аспиранткой-надомницей». Ну, а Доктор сократил прозвище до Надомницы. Удивительно, что при таком коротком рабочем графике она успевала со всеми посплетничать, все узнать и все обсудить. А перед тем, как пораньше убежать домой, еще и обязательно покрутиться перед кабинетом Шефа в компании Завуча и Парторга. Естественно, чтобы ее там заметили и отметили. Повозив пару лет пробирки, она быстренько накрапала диссертацию, в которой результаты из лаборатории представила как свои собственные, и так же быстренько защитилась…
Злые языки поговаривали, правда, что и диссертацию она писала не сама. Ну, а в списке возможных авторов назывались и ее муж, и изобретатель этого чудо препарата, и даже сам Шеф. Хотя вряд ли Шеф стал бы вообще что-то писать, ибо в большинстве случаев он даже ничего не читал, предпочитая возлагать это на доверенных сотрудников кафедры. Да и зачем ему было что-то читать? Ведь в его положении «генерала от медицины» позволялось все утверждать, не вникая глубоко в суть вопроса, а руководствуясь лишь соображениями личной пользы. Поэтому все, что могло принести выгоду, он поддерживал так же, как криминальные авторитеты в России «поддерживали» бизнесменов, предлагая им «крышу». Правда, «крышуя» советскую пульмонологию, Шеф преуспел в этом гораздо больше последних, ибо получал за это не тюремные сроки, а почет и уважение, поскольку ни одно сколь-либо значимое изобретение в этой области не внедрялось без его одобрения. Но вернемся к Надомнице…
Ведь это именно она два года назад собрала в институте все сплетни о Докторе, проинформировав Стукача о «сомнительном ординаторе», появившемся на кафедре. Ну, а Стукач преподнес эти сведения Шефу, приукрасив своими домыслами. Надомница была очень довольна, когда Шеф стал «зажимать» Доктора, ибо с первых дней он своей независимостью вызывал у нее раздражение, а скорее – просто зависть. Ту самую, которую лакеи и лизоблюды испытывают к людям независимым и прямым. А Доктор производил именно такое впечатление. Он всегда говорил то, что думал, а не то, что от него хотели услышать. Бывший суворовец не мог поступать иначе. Так уж его воспитали. И на любую подлость или несправедливость у него всегда был ответ.
«Если кто-то отзовется обо мне неприязненно, я постараюсь объяснить слова и дела мои. Но если он будет упорствовать, я отвечу ему взаимной неприязнью», – однажды прочитав это высказывание Тиберия, он руководствовался им всю дальнейшую жизнь.
Может быть, оттого и появились у него на кафедре недоброжелатели. Ну, а если вспомнить снова о Надомнице, то еще больше она возненавидела Доктора после памятного случая с Реанимированной…